Шляхетные посполитые. Экономическая деклассация шляхты конца XVIII в.

Шляхетные посполитые. Экономическая деклассация шляхты конца XVIII в.

Тема деклассации шляхты достаточно широко представлена ​​в украинской историографии – есть сотни монографий, разведок, книг. Однако большинство исследований касается политических процессов XIX века, которые стали следствием расчленения Речи Посполитой и присоединения к Российской империи значительных территорий и, в частности, Правобережной Украины. В то же время, более ранние источники свидетельствуют, что деклассация (маргинализация) бедной шляхты началась гораздо раньше и была вызвана в основном экономическими факторами, когда безземелье и нищета заставляли отдельных представителей шляхетских семей переходить в другие сословия, чтобы физически выжить. Украинский историк Евгений Чернецкий в своей монографии «Шляхта Радомышльского уезда Киевской губернии…» пишет, что представители наиболее обнищавшей прослойки шляхты на протяжении XVIII века и, пожалуй, еще раньше, теряли свои сословные права (пусть и вполне ничтожные) и оказывались в менее достойной, однако часто более материально обеспеченной среде [1].

Если говорить о Подолье, то в этом регионе деклассация шляхты приобрела особый размах именно в ХVІІІ ст. По крайней мере, мы можем прибегнуть к такому утверждению, увязывая геополитические процессы того времени со специфическим развитием общественно-экономических отношений на этой территории. Как мы помним, после заключения Карловицкого мирного договора 1699 между государствами «Священной лиги» (Австрия, Венеция, Речь Посполитая, Московское царство) и Османской империей, потерпевшей военное поражение, Подолье вернулось под юрисдикцию Речи Посполитой. Край, опустошенный войнами и истощенный 27-летней турецкой оккупацией, нуждался в значительных человеческих ресурсах для возрождения хозяйственной инфраструктуры, восстановления сел и городков, ведь примерно 2/3 поселений превратилось в пустоту.

В течение следующих десятилетий в Подолье прибыли тысячи переселенцев. Больше всего из соседних Русского и Волынского воеводств, хотя значительная часть прихожих людей, как их тогда называли, происходила из отдаленных регионов федеративного государства и имела разную этническую принадлежность, что придало особый колорит местному обществу. Однако национальная пестрота – не единственная особенность социально-демографического состава Подолья начала ХVІІІ века. Кроме простого люда, пытавшегося освободиться от чрезмерных повинностей, в регион прибыло немало шляхты. Причем большинство составляли обедневшие представители нобилитета.

Именно тогда многие обнищавшие шляхетские семьи, спасаясь от нищеты, поселялись на посполитом праве, то есть вместе с крестьянами основывали слободы и освобождались от повинностей на несколько лет. На тот момент это был наиболее оптимальный выход из кризисной ситуации, однако он предусматривал дальнейший переход в податное состояние и окончательную потерю каких-либо признаков принадлежности к нобилитету [2].

Аналогичная судьба ждала шляхетские семьи, которые начали заниматься ремеслами или прислуживать состоятельным землевладельцам. Они впоследствии тоже растворились в мещанской и крестьянской средах.

Значительная часть шляхты переходила в духовенство. Это был самый почетный сценарий утраты своих привилегий. Состояние рядового священника можно сравнить с состоянием состоятельной части чиншевиков. В то же время церковные должности дьяков и пономарей занимали представители еще более бедных родов [3].

В XVIII веке много шляхетской бедноты было деклассировано самым течением жизни. И что самое главное, в большинстве своем эта шляхта, которая была экономически неспособна соблюдать шляхетский уклад, теряла свои родовые фамилии как главный маркер принадлежности к нобилитету. Поэтому реальные масштабы такой маргинализации остаются до сих пор должным образом невыяснены. Однако нет сомнений, что экономическая деклассация была массовым явлением в ХVІІІ веке, причем не только на Подолье, но и в других регионах Правобережной Украины [4].

Интерес к этой теме возник неслучайно. Во время индексации материалов и детального анализа метрических записей униатского периода одного из сел, откуда происходит отцовская ветвь моей родословной, удалось связать между собой многие семьи, которые в XIX в. уже лишились шляхетских фамилий и записаны под другими фамилиями. Речь идет о селе Водички Летичевского уезда Подольского воеводства и соседнем приселке Климковцы, которые входили в один приход. Метрические записи Рождественско-Богородицкой церкви фрагментарно сохранились с 1737 по 1806 год и в общей сложности составляют 276 листов, что можно считать большим сокровищем, учитывая неудовлетворительную степень сохранности архивных фондов того периода.

Метрическая книга Рождественско-Богородицкой церкви с. Водички

Благодаря анализу метрик установлено 58 посполитых семей, которые вместе с причтом Рождество-Богородицкой церкви имели шляхетские фамилии. Впоследствии 18 из них (31%) стали использовать другие фамилии в соответствии с родом своей деятельности или семейной принадлежности. По крайней мере, в 9 случаях есть документальные подтверждения такого антропонимического перехода, а еще в 9 – можем выдвинуть соответствующие предположения. 31 семья (53,4%) не изменила шляхетскую фамилию или ее новая кличка не была установлена. 9 семей принадлежали к церковному причту, что составляет 15,5% от общего количества деклассированной шляхты.

Теперь рассмотрим наиболее типичные случаи, в первую очередь точно установленные факты смены фамилии. В большинстве своем новые фамилии означали принадлежность к какому-либо роду деятельности. К примеру, Матвей Бачинский однажды записан в метрике как «Бачинский Кравец (портной)» [6, 136об]. Приблизительно через 20 – 25 лет аналогичным ремеслом занимался в Водичках Иосиф Новицкий [6, 61об], который еще фигурирует как Юзеф Кравец Лысый» [6, 72].

Удалось установить двух сапожников. Такое прозвище имели Каспр Мрозовский [6, 65, 79] и Войцех Томашевский [6, 53об, 55об].

Яцко Карпинский в более зрелом возрасте записан как «Гуменный» [6, 119об, 130], а в старости – как «Рыбак» [7, ​​120об], очевидно, ухаживал за панскими ставками возле Водичек и Климковец. Сыновья Яцка обозначены в исповедальных росписях 1827 года как «Тимофей Лучок» [7, ​​121об] и «Иван Рыбак» [7, ​​120]. Что характерно, все потомки Яцка Карпинского, начиная с середины XIX в., назывались Степановичами в честь отца Яцка. Их потомки до сих пор носят эту фамилию.

Идем дальше. Петр Кжижановский стал Рымарем [6, 73], Павло Роговский – Подгорным [7, 124об], Рожовские (Рожновские) – Щепанюками. Потомки «шляхетно уродзонного» Илька Городецкого [6, 151об, 217об], который переселился в Водички из Бродовщины, в XIX веке уже назывались Ильчуками [8, 5об-6об].

Почти не вызывает сомнения смена шляхетских фамилий еще 9 родами, хотя четкого документального подтверждения этому нет. Францишко Маливский (Малевский) вероятно стал Локаем (слугой) у тогдашней помещицы Уршули Целецкой [6, 60], Иван Доманский – Сторожем климковецким [6, 58об], Себастьян Свирковский – Шевцом [6, 73], Войцех Бужанский – Мельником [9, 17], Францишек Коморский – Ткачем [10, 1об, 14]. Несколько родов получили фамилии, имевшие форму присвоенных прилагательных, например: Якуб Писарский, вероятно, стал Мацькив [9, 17об], Томаш Новосельский – Матушенкив [9, 20об], а Варфоломей Добровольский – Собчак [6, 121об-122].

Отдельного внимания заслуживают Яворские, поскольку имеют интересную историю. Несколько представителей этой семьи переселились в Водычки из соседнего села Волицы. Они писались/назывались Дзявурами или Дзявуровыми (родом из Яворы), как и все остальные мужчины этой фамилии, хотя по семейной легенде были Яворскими. Дело в том, что управляющий имением Залесских, эконом Яворский якобы категорически запретил своим дальним родственникам именовать себя шляхетской фамилией, мол, в поместье может быть только один представитель этого рода. Указанную историю можно было бы проигнорировать, поскольку у нее нет документального подтверждения. Но в результате генеалогического поиска удалось установить, что в 70 – 80 годах XVIII века в селе Волицы действительно жил «щляхетно уродзонный» Войцех Яворский. В 1776 году у него родился сын Юзеф, о чем есть выписка из метритрической книги униатской церкви села [11, 21-21об]. Этот Войцех Яворский и мог быть паном, который запрещал своим посполитым однофамильцам называться на шляхетский лад.

Косвенным подтверждением этой истории может служить еще один факт. Одного из водицких Дзявуров, в частности Яна (практически все представители этого рода были католиками – авт.), называли Кухарем [8, 4об], потому что он выполнял соответствующие обязанности во дворце местного землевладельца Залесского. В 1835 году у него родился сын Иоанн, которого окрестили в православной церкви, поскольку жена была византийского обряда. Так вот, когда Иван стал самостоятельным хозяином и перебрался в другое село (Выдава – авт.), то начал писаться Яворским [12]. Выглядит так, будто он, зная о шляхетском происхождении своего рода, воспользовался ситуацией и восстановил древнюю фамилию. По крайней мере, такая интерпретация этого факта выглядит логичной, хотя остается только версией.

Не изменили свои фамилии посполитые Грабовские [6, 100об, 110об], Качуровские (Качоровские) [7, 116-121], Жорницкие [7, 116, 120об], Дивинские [6, 79об, 89об, 199об] и Радецкие [7, 118]. Еще 26 родов, имевших шляхетские антропонимы, встречаются в метрических записях в одиночку, что исключает возможность проведения любого анализа. Значительная часть посполитых из этой категории была католиками, поэтому появлялась в записях униатской церкви в качестве крестных. Только раз фигурируют в метриках Станислав Квасницкий [6, 6], Войцех Скальский [6, 22], Яков Яржимовский [6, 56об], Яков Ордынский [6, 59], Гаврила Репницкий (Ржепницкий) [10, 10об], Юзеф Сосницкий [6 , 17об], Яцентий Белецкий [6, 25об], Стефан Ружицкий [6, 83об], Теодор Сохацкий [10, 7], Петр Ходаковский (Ходаковский) [10, 7об], Томаш Викторовский [10, 10об], Яков Кузьмицкий [6, 177]. Не исключено, что часть из перечисленных лиц на тот момент принадлежала к шляхте, но дьяк поленился или забыл написать об их принадлежности к нобилитету.

Также следует признать, что некоторые роды, упомянутые выше, могли не иметь шляхетского происхождения. Скажем, Качуровские происходили не от уродзонных Качоровских, а от посполитых из поселения Качуринцы, которое находится примерно в 20 км. от Водичек. Или основателем рода был некий Качур, которого со временем начали называть на шляхетский манер, учитывая какие-то его заслуги перед общиной или учитывая черты характера. Это же касается Ходаковских, Новосельских, Залуцких (Залусских) [6, 70об-71об, 74] и других, фамилии которых могли быть только созвучны со шляхетскими фамилиями или повторять их. Характерным примером ошибочного установления шляхетского рода может служить семья Радецких. За исключением одной ветки, все представители этой фамилии писались как Радчуки. Только Иосиф сын Демьяна фигурирует как Радецкий. Его сыновья Алексей и Лука тоже унаследовали эту фамилию, о чем свидетельствуют исповедные росписи 1827 года. Поэтому вполне вероятно, что речь идет о посполитых из деда-прадеда.

Особое место занимает церковный причт. Почти все церковнослужители изучаемого периода, а также священник Иоанн Третельницкий, имели шляхетские фамилии, подтверждающие тезис об активном переходе шляхты в духовенство или на церковные должности дьяков и пономарей при униатских храмах.

Итак, несмотря на возможные ошибки, допущенные из-за нехватки данных, можем точно утверждать, что в одном приходе на Подолье проживало минимум несколько десятков шляхетских родов, подвергшихся экономической деклассации в XVIII – начале XIX веков. Часть из них потеряла свои шляхетские фамилии, служившие последним маркером принадлежности к нобилитета, по крайней мере, в далеком прошлом.

Экономическая деклассация явилась следствием разветвления шляхетских родов, измельчения их собственности и обнищания отдельных ветвей. От степени обеднения зависела судьба потомков этих семей [5]. Меньшей части удавалось (повезло) перейти в духовенство, занять церковные должности дьяков или пономарей, большинство пополнило ряды податных сословий.

Список источников

  1. Чернецький Є. А. Шляхта Радомишльського повіту Київської губернії (кінець ХVІІІ – перша половина ХІХ ст.): генеалогічний та історико-демографічний аналіз. – Біла Церква: Вид. Пшонківський О.В., 2016. – С. 188.
  2. Сумишин Я. М. Яворські на Поділлі. / Я. Сумишин // Вісник Державного архіву Хмельницької області «Подільська старовина». – 2021. – Вип. 1 (7). – С. 142.
  3. Чернецький Є. А. Шляхта Радомишльського повіту Київської губернії (кінець ХVІІІ – перша половина ХІХ ст.): генеалогічний та історико-демографічний аналіз. – Біла Церква: Вид. Пшонківський О.В., 2016. – С. 48, 164.
  4. Лисенко С., Чернецький Є. Правобережна шляхта (кінець ХVІІІ – перша половина ХІХ ст.). – Біла Церква: Вид. Пшонківський О.В., 2007. – С. 18.
  5. Чернецький Є. А. Шляхта Радомишльського повіту Київської губернії (кінець ХVІІІ – перша половина ХІХ ст.): генеалогічний та історико-демографічний аналіз. – Біла Церква: Вид. Пшонківський О.В., 2016. – С. 177.
  6. ЦГИАК, Ф. 224, Оп. 1, Д. 141.
  7. ГАХмО, Ф. 315, Оп. 1, Д. 7300.
  8. ГАХмО, Ф. 226, Оп. 79, Д. 5221.
  9. ГАХмО, Ф. 17, Оп. 1, Д. 559.
  10. ЦГИАК, Ф. 224, Оп. 1, Д. 142.
  11. ГАХмО, Ф. 230, Оп. 1, Д. 7183.
  12. ГАХмО, Ф. 315, Оп. 1, Д. 11836.

Ярослав Сумышин

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *