Поляки Правобережной Украины. Часть 1. История

12.12.2020

По материалам выступления на Международном генеалогическом фестивале ГенЭкспоЮг, 12.12.20

ОПРЕДЕЛЕНИЕ ПОНЯТИЙ

Правобережная Украина – так в Российской империи называли территорию трех губерний – Киевской, Подольской и Волынской, которые вошли в ее состав в результате Второго и Третьего раздела Речи Посполитой 1793 – 1796 годов. Другие названия: Юго-Западный край, «Польские губернии».

Поляки Правобережной Украины – главным образом, потомки безземельной польской шляхты, которые колонизировали регион на протяжении XVII – XVIII веков. В меньшей мере, это потомки местного полонизированного в XVIII веке нобилитета. В XX веке они (вместе с поляками Северо-Запада) образовали основу польского национального меньшинства в СССР.

Особенностями данной категории населения были:

оторванность от польской культурно-языковой среды;
утрата польского языка;
сохранение католической веры;
сохранение идентичности;
замкнутость;
собственный исторический путь.

ИСТОРИЯ ПОЛЯКОВ ЮГО-ЗАПАДА

Происхождение

Одной из особенностей поляков Правобережной Украины является тот факт, что происходят они в подавляющем большинстве (более чем на 90%) от польской шляхты. Этим они отличаются от поляков современной Польши, которые происходят в основном (более чем на 60%) от польских крестьян.

Поэтому если мы говорим о поляках Правобережной Украины XIX века, то речь идет именно о польской шляхте. Шляхта тоже не была однородной по своему составу и разделялась на следующие большие категории:

Крупные землевладельцы
Средняя шляхта
Околичная и частичная шляхта
Чиншевая шляхта
Безземельная шляхта

Крупные землевладельцы – собственники больших земельных латифундий на Правобережной Украине; в процентном соотношении они складывали менее 1% поляков и в данной статье рассматриваться не будут. О них есть достаточное количество опубликованных материалов. После 1917 года они покинули Украину и поселились в Польше, которая вновь обрела независимость.

Средняя шляхта – собственники или арендаторы одного или нескольких населенных пунктов; в процентном соотношении складывали около 5% поляков. В подавляющем своем большинстве они, как и крупные польские помещики, после 1917 года покинули Украину.

Околичная шляхта – потомки древнерусских бояр, проживающие околицами на территории севера Киевской и Волынской губерний, а также на Подолье; собственники частей сел и деревень. Как правило, носили одну фамилию, так как происходили от одного отдаленного предка. Частично на протяжении XVIII века были полонизированы, но большая часть сохранила память о своем украинском происхождении. В данной статье рассмотрены не будут, так как они не принадлежали к польскому этносу. Позже они приняли участие в формировании украинского народа.

Частичная шляхта – собственники не целых населенных пунктов, а их отдельных частей. Возникли вследствие дробления вотчинных владений в многодетных шляхетских семьях. От околичной шляхты Правобережной Украины отличаются тем, что не являются коренными обитателями здешнего региона, а происходят от польских шляхтичей-колонистов XVII – XVIII веков; принадлежали, как правило, к польскому этносу.

Безземельная шляхта – в XIX веке это, как правило, служители при дворах крупных и средних землевладельцев, представители шляхетской интеллигенции, а также городская шляхта. Жизнь первой и второй подгрупп была тесно связана с жизнью помещиков, а городская шляхта на протяжении XIX века была русифицирована и вошла в состав так называемой украинской русской городской культуры.

Большую часть, – более чем 90%, – шляхты Правобережной Украины составляли чиншевики. Именно их мы и рассмотрим в качестве подавляющего большинства представителей польского этноса на территории региона.

Стоит отметить, что некоторая часть чиншевой шляхты, по мнению отдельных историков, может иметь автохтонное украинское происхождение. Они довольно рано были ассимилированы (украинизированы) и позже вошли в состав украинского народа; в данной статье они рассмотрены не будут.

Кто такие чиншевики? Чиншевое право в XIII – XIV веках пришло в Польшу из Германии, и суть его лежит в праве наследственной аренды – процедуры, согласно которой арендатор земли (чиншевик) имел право на ее использование и передачу в наследство, тогда когда ее настоящий собственник довольствовался определенной регулярной платой (чиншем). Чиншевик мог продать арендованную недвижимость, но в таком случае покупатель тоже должен был уплачивать собственнику земли чинш. Собственник участка мог наказать своего арендатора за какую-то вину, но отобрать землю не мог.

Чиншевики являли собой большую часть шляхты еще во времена существования Речи Посполитой. Небогатые шляхтичи, чтобы прокормить большие семьи, как и крестьяне, вынуждены были лично заниматься обработкой земельных участков. Для этого они укладывали устные договора про аренду земли с представителями короля, или чаще с большими землевладельцами и селились на правах чиншевиков в новой местности, на территории их имений. Так происходила колонизация Правобережной Украины безземельными шляхтичами, выходцами из этнической Польши (главным образом, густонаселенной Мазовии), Литвы и других регионов. Пик данного процесса приходится на период с конца XVII до середины XVIII века.

Как шляхтичи становились чиншевиками? Безусловно, этот процесс связан с многодетностью шляхетских семей и небольшим количеством свободных земель в Речи Посполитой, так как большая часть была сосредоточена в руках больших магнатов. Младшим сыновьям, как правило, не доставалось ничего из отцовских владений, и они переходили в категорию безземельной шляхты. Некоторые отправлялись на службу в армию или во дворы больших землевладельцев, а часть становилась чиншевиками. Процесс дробления небольших шляхетских вотчин и формирование категории безземельной шляхты начался еще в XVI веке и достиг своего пика в середине XVII века. Больше всего безземельной шляхты двинулось на обширные восточные окраины Речи Посполитой (современная Беларусь и Украина).

Большие землевладельцы были заинтересованы в поселении чиншевиков в своих имениях и предоставляли им всевозможные привилегии. Во-первых, это давало возможность заселить огромные территории лояльными и ментально близкими соотечественниками, что особо было актуально во время конфликтов с соседями и крестьянских бунтов, которые с неприязнью относились к польским панам. Во-вторых, это давало в распоряжение землевладельца сотни «карманных» голосов на местном сеймике.

После Четырехлетнего сейма 1788 – 1792 годов из политической жизни Речи Посполитой попытались исключить небогатых чиншевиков, лишив их права голоса на дворянских собраниях. В дальнейшем подобное решение повернулось очень печальными последствиями: большая часть чиншевиков поддержала «предательские» конфедерации и даже вторжение в республику иностранных войск. Россия, которая взяла участие в разделе Речи Посполитой в 1793 – 1795 годах, отменила все принятые ранее польские конституции и возобновила малоземельную шляхту в ее правах. Но параллельно с этим шляхта должна была предоставить доказательства своего дворянского происхождения.

Из истории семьи Козловских

Хорунжий войск Коронных Андрей Козловский, герба Козловский, и его младший брат Ян были одними из первых поселенцев деревни Гута Борисовская Волынского воеводства, которая принадлежала князю Яблоновскому. Переселились они сюда, как чиншевики, вскоре после Уманской резни 1768 года. На Уманщине проживал их отец Станислав Козловский, поссесор. Вооруженные отряды гайдамаков сожгли его дом, а он сам был убит. Сам Станислав был сыном ротмистра Коронных войск, частичного собственника деревни Фусов, Владислава Козловского, герба Козловский, который происходил из Литвы [ЦГИАК, Ф.481, Оп.1, Д.243].

Инкорпорация шляхты, 1795 – 1863 года

После вхождения восточных окраин Речи Посполитой в Российское государство (1793 – 1795 года) согласно указу императрицы Екатерины ІІ все проживающие на новоприсоединенных землях сохраняли за собой свои права и привилегии. В частности, местной многочисленной чиншевой шляхте обещали сохранение их прав и, в будущем, причисление к дворянскому сословию.

С целью определить количество шляхты в 1795 году была проведена ревизия (по общеимперскому счету – пятая, а для исследуемого региона – первая). Составлялись так называемые шляхетские ведомости; все, кто был в них внесен, – временно признавался в правах российского дворянства (не платил налоги, имел свободу передвижений и так далее), но при этом обязывался подать для утверждения документальные доказательства своего происхождения.

Кто не был внесен в шляхетские ведомости, причислялся к категории крепостных крестьян. Часто шляхтичи по ошибке записывались в ревизские сказки крестьян, не придавая этому какого-то особого внимания. Правда, они имели право позже этот момент обжаловать, подав доказательства о своем шляхетском происхождении и “вычеркнув” себя из крестьянских ревизий.

Процесс инкорпорации польской шляхты в российское общество продолжался несколько десятилетий. В результате шляхтичи были поделены на несколько категорий: первая (польские помещики), вторая (те, которые предоставили документы о своем происхождении) и третья (те, которые не предоставили документы, но продолжали пользоваться привилегиями российского дворянства). Стоит отметить, что последние две категории шляхты не владели земельной недвижимостью и крепостными, что было характерным для дворян российских. Напротив, в хозяйственной жизни и быту шляхта мало чем отличалась от украинских крестьян.

После вхождения Правобережной Украины в состав России и до самого 1830 года жизнь малоземельной польской шляхты мало чем отличалась от жизни времен существования Речи Посполитой. Многие вообще не чувствовали никакой разницы: продолжали жить на землях своего сюзерена, выплачивая ему чинш, участвовали в местных сеймиках.

В 1830 году произошло польское Ноябрьское национально-освободительное восстание, которое дало толчок к волне деклассации польских чиншевиков: практически вся шляхта 3-го разряда на протяжении 1830-х годов была исключена из дворянства и переведена в податное сословие однодворцев.

На Правобережной Украине в этот период больше всего процесс деклассации коснулся Киевской губернии: большая часть местных шляхтичей была переведена в однодворцы. Меньше процесс коснулся Волынской губернии, а Подольской – практически не коснулся: почти вся местная шляхта в ускоренном режиме была причислена к дворянам 2-го разряда на основании нелепых второстепенных документальных доказательств. Так как подобные решения принимали местные дворянские собрания, – то получается, что на Подолье был самый большой всплеск польской шляхетской солидарности.

В 1840 году в городе Киев была учреждена Центральная ревизионная комиссия (ЦРК), целью которой была проверка документов о дворянском происхождении правобережной шляхты. Так как на Юго-Западе и Северо-Западе Российской империи по сравнению с другими губерниями числилось неестественно много дворян (в среднем 7%, тогда как в целом по империи эта цифра была 1%), то высочайшим указом было утверждено исправить данное несоответствие.

Пройти проверку ЦРК должны были все местные дворяне независимо от их материального состояния, в том числе помещики (дворяне 1-го разряда). В результате деятельности ЦРК более 90% дворян (практически весь 2-й разряд) на протяжении 1840 – 1844 годов было деклассировано и переведено в сословие однодворцев, или граждан.

После прекращения деятельности ЦРК в 1845 году деклассированные дворяне 2-го разряда получали право обжаловать решение комиссии, предоставив в губернские Дворянские депутатские собрания (ДДС) дополнительные доказательства своего происхождения (как правило, принимались документы о том, что их предки владели когда-то давно имениями). Много родов продолжили собирать документы и на протяжении 1845 – 1863 годов предоставили их в ДДС, после чего временно были возобновлены в дворянском достоинстве. Однако окончательное решение, которое выносила Герольдия в Санкт-Петербурге, не производилось. Процесс находился в “подвешенном” состоянии до самого января 1863 года.

После начала польского Январского восстания 1863 года (когда много бывшей шляхты взяло в нем участие) был издан указ о прекращении делопроизводства по “польской шляхте”, практически все ранее поданные документальные доказательства были отклонены. Поляки Правобережья, ранее причисленные к дворянам 2-го разряда, получившие в свое время надежду на юридическое причисление к российскому нобилитету, были окончательно переведены в податные сословия: мещане и крестьяне.

Дворянство за собой, главным образом, сохранили только представители 1-й категории, то есть польские помещики (менее 6% от общего числа шляхты), да и то, только те, которые не принимали участия в Январском восстании.

Гербы польской шляхты из дел о дворянском происхождении

Из истории семьи Козловских

После вхождения деревни Гута Борисовская Острожского уезда в состав Российской империи в 1795 году здесь была проведена ревизия. Населенный пункт населяла частично польская шляхта, платящая ежегодно чинш собственнику, князю Яблоновскому, а отчасти крестьяне, подданные князя. По обеим сословиям были проведены отдельные ревизии. Сейчас материалы ревизий хранятся в Житомирском областном архиве, в фонде Казенной палаты (по крестьянам), и Киевском областном архиве, в аналогичном фонде (по шляхте). Козловские были записаны, как шляхта [ГАКО, Ф.280, Оп.203, Д.1а]. Вскоре они собрали и предоставили в Волынское дворянское депутатское собрание документы о своем шляхетском происхождении, среди которых были выписки из Гродских книг о том, что их предкам принадлежали села с крепостными, купчие и другие документы. На основании данных доказательств (не смотря на то, что на тот момент они были чиншевиками) они были признаны в правах российского дворянства и внесены 12.07.1820 в 1-ю часть Родословной книги Волынской губернии [ГАЖО, Ф.146, Оп.1, Д.433]. В ноябре 1844 года Козловские прошли проверку ЦРК: документальных доказательств, предоставленных ранее, оказалось недостаточно, и они, как дворяне 2-го разряда, были исключены из Родословной книги и переведены в податное сословие однодворцев [ЦГИАК, Ф.481, Оп.1, Д.243]. По ревизиям 1854 и 1858 года они были записаны, как однодворцы Кривинского однодворческого общества; проживали в деревне Гута Борисовская [ГАЖО, Ф.118, Оп.14, Д.238]. Документы, касающиеся дворянского происхождения Козловских хранятся в Житомирском архиве, в фонде Волынского дворянского депутатского собрания; документы, касающиеся деклассации рода Козловских, хранятся в Киевском историческом архиве, в фонде ЦРК; ревизские сказки однодворцев Волынской губернии хранятся в Житомирском архиве, в фонде Казенной палаты.

Польские восстания 1830 и 1863 годов

Поляки – самая буйная нация изо всех населявших огромную Российскую империю. Они доставили немало хлопот своим гордым нравом и независимым поведением, а за тот век, что они находились в составе метрополии, поляки дважды с интервалом в 30 лет поднимали восстание против правящего режима. Катастрофа в обоих случаях оканчивалась для них поражением в правах; в том числе это касается и поляков Юго-Запада. В первом случае, как было упомянуто выше, большая часть шляхты 3-го разряда была переведена в сословие однодворцев. Во втором – восстание усилило политику русификации Польши и польской идентичности, направленную на полную ликвидацию ее культурной автономии, интеграцию бывших территорий Речи Посполитой в состав Российской империи, вытеснение польского языка и польской национальной культуры, прежде всего в административной и образовательных сферах.

Январские повстанцы, 1863 год. Картина А. Гротгера

Из истории семьи Козловских

По устным преданиям отдельные представители семьи Козловских и родственной им семьи Красовских в числе других поляков, населяющих деревню Гута Борисовская, приняли участие в Январском польском национально-освободительном восстании, к чему их сагитировали местные помещики-поляки. Документальных подтверждений этому пока обнаружено не было, найдены лишь фрагментарные сведения, подтверждающие семейную легенду. Так, очевидец событий, автор заметок, посвященных путешествию по Острожскому уезду в 1864 году, Лука Рафальский, пишет: “«Много было побито повстанцев под селом Миньковцы, но немало и переловлено их, тем более, что Заславский исправник, собрав крестьян из соседних мест, стоял с ними в известных пунктах и ловил беглецов. Однако многие из повстанцев, местные жители, знакомые из тропинками леса, коих там немало, благополучно воротились в свои дома и прикинулись мирными жителями». Кроме того, отдельные сведения мы находим в чиншевых ведомостях по селу Борисов, которые ныне хранятся в Ровенском архиве: “помещик Владислав Яблоновский, который лично не принимал участие в Январском восстании, был обложен контрибуцией, выплату коей он возложил на борисовскую шляхту, повысив ежегодную чиншевую плату за пользование землей”.

Ассимиляционные процессы

Одной из особенностей поляков Правобережной Украины было то, что они проживали в окружении украинских крестьян, отличавшихся от них как происхождением и правами, так и вероисповеданием и языком. Этим польская шляхта Юго-Запада отличалась от польской шляхты, которая населяла польские этнические земли, – так называемый Привисленский край, – где проживали исключительно польские крестьяне.

Исходя из этого, среди поляков Правобережья с давних времен были распространены сильные процессы ассимиляции. Главным образом, речь идет об украинизации: переходе на использование в быту украинского языка и смены вероисповедания, – из римо-католицизма в православие.

Родной язык поляков Правобережья, с которым они пришли сюда в XVIII веке, – польский. Но со временем, проживая в окружении украинского крестьянства, они начали переходить на украинский язык. Изначально это было в форме двуязычия: между собой (в границах своей общины, в семьях) общались на польском, с украинскими соседями – на украинском. Через какое-то время польский язык стал языком культовым: на нем произносились молитвы, сохранялся фольклор (песни, поговорки). В быту в сельской местности полностью начал преобладать украинский язык. В городках и местечках польский язык сохранялся дольше; в больших городах к началу XX века польский был заменен русским языком.

Процесс утраты родного языка не был единовременным: в разных местностях было по-разному. Например, в Киевской губернии уже в 1830-х годах поляки в своем большинстве разговаривали на украинском языке. Поляки Волынской губернии утратили родной язык в период 1850 – 1870-х годов. Примерно в этот же период на украинский язык перешли поляки Подолья. Были, конечно, «языковые острова» до самой середины XX века (главным образом, на Подолье), но это скорее исключение, нежели массовое явление.

Римо-католический костел Святого Иоанна, м. Заслав Волынской губернии

Что касается вероисповедания, то поляки Правобережья принадлежали к римо-католическому вероисповеданию. Это был один из самых главных факторов, который защищал этнос от ассимиляционных процессов. Поляки утратили язык, историческую память, забыли корни, но не утратили веру. Именно вера помогла им устоять как нации на протяжении XIX века. И именно вера стала ключевым фактором в национальной самоидентификации поляков в XX веке.

Кроме этого, важными для российского правительства были попытки стереть политические признаки и символы польского прошлого чиншевиков. Генерал-губернатор Безак приказал докладывать про случаи патриотической дерзости поляков. Так, 15 августа 1867 года на два месяца был арестован однодворец Ян Сливинский из города Бердичева за то, что навеселе в корчме обидел императора словами: «Чтоб он сдох». 12 декабря 1870 года крестьянин-поляк из местечка Ямполя Людвик Зажицкий на требование старшины разговаривать на русском языке заявил, что польский язык не запрещен и его не обходят решения российского правительства, потому что скоро польская корона будет восстановлена и уже никто не будет запрещать говорить по-польски; после двухмесячного пребывания в тюрьме он был посажен на домашний арест. 10 ноября 1870 года неграмотный 19-летний бывший однодворец, записанный кременецким мещанином, «распространял абсурдные слухи» в присутствии четырех крестьян, которые поспешили на него донести. «Как считаете, – говорил он, – Сможете ли сохранить свои поля такими, как сегодня? Скоро вы снова будете отрабатывать барщину на польских панов, которые вернут себе бывшие права». Недопустимо было само упоминание о польском прошлом, поэтому молодого человека выслали на проживание в город Овруч.

Желание царского режима стереть все намеки о прошлом чиншевиков достигло кульминации в работе Этнографическо-статистической комиссии Западной России. Ее результаты, опубликованные в 1872 году П. Чубинским, не соответствовали действительности. Комиссия свела «польский вопрос» в Малороссии к фольклорной диковинке, подав смехотворно малую цифру польского населения. В трех губерниях члены экспедиции нашли всего 91000 поляков. В написанной в июле 1875 года и опубликованной в «Вестнике Европы» статье М. Драгоманов показал, насколько абсурдными и безответственными были эти цифры, потому что только по далеко не полным парафиальным спискам римо-католических костелов было известно, что в этих губерниях проживало 389100 поляков; полиция же их насчитывала 412000.

Исследователь И. Рыхликова так писала про Киевскую губернию: «Мелкая шляхта, живя среди динамического украинского и российского элемента, потеряла свою национальную идентичность и растворилась в «украинском море» настолько, что помещики, которые с поколения в поколение жили в своих имениях, уже не отличали ее в начале XX века».

По другому ситуация сложилась в Подольской и, особенно, в Волынской губерниях. Мы видим сохранность поляков, потомков малоземельной шляхты, в 1918 – 1939 годах на востоке тогдашней Польши, то есть на той части Волыни, которую присоединили к Польше после Рижского договора. Сохранилась эта социальная группа и на территории Волынской губернии, которая вошла в состав СССР. Даже И. Сталин вынужден был считаться с местными поляками, потомками чиншевой шляхты, создав в 1925 году автономную польскую зону под Житомиром – Мархлевщину (по имени Мархлевского, одного из лидеров польских большевиков).

Очевидец тех событий В. Валевский писал, что «люди в селах разговаривают по-украински, но сохранили верность католической вере». Особенное место в ментальности поляков Правобережья, за наблюдениями автора, заключалось в страхе перед смешанными браками: между ними и, к примеру, украинскими крестьянами.

Очень интересным, на наш взгляд, документом, который раскрывает экономическое положение и ментальные особенности поляков Правобережья после восстания 1863 года, есть брошюра, которая распространялась среди польской эмиграции на Западе. «Кроме крестьян, – писалось там, – на Руси есть и другие люди, которые не есть потомством Хама. Имею ввиду шляхтичей-чиншевиков, которых называют однодворцами; они беднее крестьян, их сотни тысяч. Не имеющие земли, они, земледельцы по традиции и с необходимости, разошлись по бескрайним владениям богатой шляхты, подтвержденной Герольдией. Забытый, беззащитный, эксплуатированный и несчастный однодворец, предки которого брали участие в выборах короля в Варшаве, не раз были честью, всегда щитом и оружием страны, сегодня ведет жизнь нищего и животного, пьет, он глупее и несчастнее крестьянина, нигде не слышит братского слова и утрачивает свои традиции».

Политика царского правительства в культурной жизни поляков Правобережья базировались на шовинистических принципах. Польское восстание 1863 года дало повод российскому правительству наложить окончательный запрет на любое проявление польских движений в регионе, в частности, и в сфере образования. После 1863 года были закрыты католические парафиальные школы, где детей учили начальной грамоте. Если говорить о Волынской губернии, то в Житомирском уезде были ликвидированы школы в Ивнице, Кодне, Коростышеве, Краснополе, Лищине, Павлинове, Стецкове, Чуднове, Янушполе; в Дубновском уезде – в Берестечке и Мизоче; в Кременецком уезде – в Шумске; в Новоград-Волынском уезде – в Полонном; в Острожском уезде – в Аннополе; в Староконстантиновском уезде – в Купеле.

В конце XIX веке поляки по уровню грамотности среди национальных меньшинств Юго-Запада занимали одно из последних мест: всего 25,53%. Перепись 1897 года свидетельствовала о высоком уровне русификации польского населения Правобережья. Так, среди поляков 17,2% из 25,53% получили образование на русском языке.

В образовательной сфере польского населения особенное место занимала религия. Римо-католическая церковь была организатором тайных учебных заведений, пропагандистом национальной культуры. Поэтому она пользовалась безграничным авторитетом в народных массах.

Из истории семьи Красовских

Стефан (1848 г. р.) и Каролина (1854 г. р.) Красовские были верующими людьми и являлись прихожанами Заславского римо-католического костела Святого Иоанна, который нынче находится в руинах. Каждый год они исповедовались в этом храме, о чем нам сообщают сохранившиеся до наших дней в Житомирском архиве исповедные ведомости. Кроме того им было присуще сильное чувство своей национальной идентичности, которое помимо вероисповедания и традиций выражалось в исторической памяти о своем происхождении. Также характерной чертой их этнокультурной обособленности была боязнь перед смешанными браками с представителями окружающего их подавляющего украинского православного большинства. Ярким примером этого могут служить факты, что все дети Стефана Красовского женились и выходили замуж за представителей и представительниц исключительно своей этнорелигиозной группы. Хотя материальная культура, бытовые условия и способы ведения хозяйства, как, впрочем, и язык общения, поляков того периода не слишком отличались от украинских крестьян. Польский язык уже в начале двадцатого века не был разговорным для поляков села Борисов и, вообще, для бывших однодворцев Правобережной Украины. Он сохранился как культовый язык: о нем помнили, его знали, но использовали редко, общаясь на украинском (правда, с большой долей полонизмов). “Словарь географический царства Польского” сообщает, что еще в 1860-х годах разговорным языком борисовских поляков был польский (в свою очередь, с большим процентом украинизмов). Соответственно полный переход в быту на украинский язык произошел ориентировочно в конце XIX века. Польскому языку, который Стефан и Каролина выучили от своих родителей, они научили и своих детей. Правда, с каждым поколениям в условиях отсутствия польской образовательной системы и языковой среды, уровень владения языком уменьшался.

“Земельный голод”, 2-я половина XIX века

Как было упомянуто выше, подавляющая часть поляков Правобережной Украины с момента их поселения в регионе пользовалась чиншевым правом на владение землей.

Ситуация с чиншевиками была много в чем непонятной, ведь 25 июня 1840 года на территории бывшей Речи Посполитой был отменен Литовский статут и вместе с ним соответственно чиншевое право. Но, не смотря на это, а также на деклассацию шляхты и переход в сословие однодворцев, ее экономическое состояние, которое базировалось на чиншевом праве, на протяжении 1831 – 1863 годов было стабильным.

После упразднения крепостного права на протяжении 1861 – 1895 годов сельское население империи выросло на 58%, что привело к росту спроса на землю и увеличению ее стоимости. Поэтому помещики пытались увеличить арендную плату с чиншевиков, или вообще отобрать землю, передав ее тем, кто будет больше платить. Чиншевые владения со временем стали препятствием для капиталистической мобилизации земли. «Голод на землю» диктовал высокие цены. Так, с 1854 по 1914 год цены на землю выросли на 615%. Поэтому землевладельцы стремились ликвидировать средневековое чиншевое землевладение, которое стало мешать в получении высокого дохода от своей земли.

После Январского восстания 1863 года деклассированная шляхта продолжала пользоваться чиншевым правом на земельные участки, но, как правило, стоимость арендной платы была увеличена. Если чиншевики отказывались платить увеличенный чинш, помещик отбирал у них землю и насильственно выселял их с земли.

Императорский указ от 25 июля 1864 года о предоставлении земли «вольным людям», к которым причислялись и чиншевики, дал возможность последним пользоваться своей землей на протяжении 12 лет при условии подписания новых арендных условий из собственниками, которые в свою очередь оставляли за собой право разорвать их по собственному желанию. Данный путь мог стать лучшим решением для чиншевиков. Однако в 1867 году Киевский, Подольский и Волынский генерал-губернатор Безак в своем письме Волынскому губернатору доложил, что указ от 25 июля 1864 года касается только «вольных людей», принадлежащих к специальной категории, и их не надо путать с однодворцами. Так, отказ чиншевикам обрекал их на более чем 40-летние скитания и конфликты.

8 января 1868 года в Санкт-Петербурге было принято решение о «отмене прав польской шляхты и однодворцев с целью их дальнейшего слития с сельским и городским населением». Однодворцы должны были в зависимости от административного местонахождения присоединены к крестьянству или к мещанству. Сословие и название однодворцев были уничтожены. Все, кто проживал в городах или местечках становились мещанами, а те, которые проживали в селах, переходили в сословие крестьян.

Поэтому исследуемая нами категория населения, – изначально шляхта, потом бывшая шляхта и, наконец-то, однодворцы, – со временем потеряла свое имя в официальной терминологии Российской империи. Но, не смотря на то, что исчезло название, сами люди остались, ведь переименовать слишком мало, чтоб закончить с людьми. Кроме того, потомки польской шляхты ментально отличались от массы украинского крестьянства.

Присоединение к сословию крестьян не означало, что бывшие однодворцы смогут пользоваться земельными дотациями, предоставленными бывшим крепостным. Они по-прежнему оставались чиншевиками.

Дворец землевладельцев Потоцких, м. Антонины Волынская губерния

Так как источником конфликтов между землевладельцами и польскими чиншевиками была вера в давние ценности, то она вступила в противоречие с новой капиталистической концепцией земли ее собственников. Последние, как было сказано выше, начали требовать повышения чинша, и подписания арендных договоров с целью их пересмотра. Но в требовании подписать договор шляхтич видел обиду священного права предков, своего шляхетского достоинства и сравнение с крестьянами, которые должны были подписывать купчую на покупку земли.

В конце 1877 года Сенат постановил, что чиншевые владения не имеют ничего общего с арендой. Для соответствующего постановления в этом вопросе нужны были точные цифровые данные. В начале 1878 года Комиссия чиншевых владений получила с каждой губернии списки чиншевиков с описанием их имущественного состояния и указанием занимаемой площади. С данного документа, который имеет название «Ведомость о числе чиншевиков в селениях Юго-Западного края», можно много узнать. В частности, мы видим, что чиншевики делились на огородников, которые имеют дом, огород и пахотную землю без упряжи, и на тяглых, которые имеют дом и пахотную землю с упряжью. Благодаря этому документу становится очевидными, что более половины чиншевиков имели только дом с небольшим наделом около нее, которые были способны обеспечить минимальный уровень жизни. Огородникам принадлежало в среднем по 2,02 десятины на двор, то есть меньше, чем в среднем у крестьян – 2,9 десятин. Соответственно, чиншевики могли выжить, занимаясь кроме земледелия дополнительными занятиями ил заработками.

Интересным аспектом вышеупомянутого документа есть фиксация вероисповедания, которая дает представление об уровне ассимиляции деклассированной польской шляхты состоянием на 1870-е года: римо-католики 45,5%, православные 51,5%.

В 1886 году было принято «Положение о земельном устройстве сельских чиншевиков в губерниях западных и белорусских». Оно должно было решить проблему чиншевых владений, главной целью которого была ликвидация чиншевых прав на землю. Чиншевики, которые документально подтвердили свои чиншевые права, как крестьяне в 1861 году, должны были за три года выкупить свои земли у собственников при помощи государственного займа. Часть чиншевиков сумела выкупить свои земли, но права большей части оставались в “подвешенном состоянии” до самого 1917 года.

Из истории семьи Красовских

В 1865 году владелец села Борисова поднял для борисовских чиншевиков размер чинша за пользование землей. Так, с этого года наша семья Красовских стала уплачивать по 11 рублей в год вместо 9 рублей 30 копеек, как было ранее. Эта сумма подразумевала под собой пользование приусадебной, сенокосной и полевой землей. Отдельно от этого Матеуш Красовский (а позже его сыновья) уплачивали помещице еще определенную сумму денег за пользование землей для выпаса скота. Чинш уплачивался каждый год 1 октября. После смерти Матеуша чиншевое землевладение унаследовал его младший сын Стефан. В пользовании Стефана Красовского находилось 2 десятины 1620 сажней усадебной и огородной земли, за которую он ежегодно, как было сказано выше, уплачивал чинш в размере 11 рублей. Эта земля кормила восемь человек. При этом по подсчетам экономии Яблоновской 55 рублей за прежнее время Красовскими не было доплачено. 15 января 1888 года Стефан Матвеевич подал в Острожское уездное по чиншевым делам присутствие прошение. В данном документе он указал, что с давних времен он, как и его предки, владел в селе Борисове по наследству на вечно-чиншевом праве землей, – усадебной, пахотной и сенокосной. Кроме того в его пользовании находился свободный, общий с другими чиншевиками, выпас для скота. Но княгиня Яблоновская отняла у него полевую и сенокосную землю, а также выпас для скота. Стефан Красовский просит разобраться в сложившийся ситуации и предоставить ему на выкуп согласно положению о чиншевиках земли, которыми он издавна пользовался и ежегодно уплачивал чинш. 24 августа 1893 года в восемь часов утра в село Борисов явился мировой посредник, был составлен список чиншевиков. Стефан Матвеевич был внесен в данный список под №57. Мировой посредник в присутствии понятых согласно ст. 40, 42 и 43 Высочайше утвержденного 9 июня 1886 года положения о поземельном устройстве сельских вечных чиншевиков начал составлять протоколы на чиншевиков Борисова по проверке их прав на землю. В первый день составляли протоколы на чиншевиков Пеньков, а второй и третий день – на чиншевиков Гуты и Провалья. Все это названия частей села Борисова, населенных, главным образом, поляками. К проверке были вызваны обе стороны – поверенный княгини Яблоновской Евстафий Иванович Слишинский, который предоставил копию доверенности на ведение чиншевых дел и собственно сами чиншевики. Проверка земельных владений Стефана Красовского, а также составление протокола, происходили вечером 25 августа 1893 года. При процессе присутствовал волостной старшина, который удостоверил личность Стефана Матвеевича. В частности, как сообщают документы, он указал, что Стефан Красовский – русский подданный, римо-католического вероисповедания, крестьянского сословия, имел 45 лет. Также в протоколе был расписан состав семьи Стефана состоянием на 1893 год: жена Каролина, дети – Никодим, Иосиф, Дионисий, Олимпия, Мария, и сестра Франциска. Стефан Матвеевич указал, что владеемым им на чиншевом праве участком земли он владел беспрерывно около 30 лет, получив его в наследство от отца, Матеуша Францевича. Его же отец получил участок на чинш от князей Яблоновских еще в 1842 году. Он указал также ежегодную сумму которую платил княгине за землю, а также то, что не отбывает никаких повинностей, кроме уплаты денежного чинша. В доказательство своих прав Стефан Матвеевич предоставил мировому посреднику десять квитов об уплате чинша в пользу Плужанской экономии (с 1842 по 1885 год). Они были прикреплены к протоколу как доказательство. Остальные квиты, видимо, были утеряны. Поверенный вотчинницы, Слишинский, во всем согласился с показанием Стефана Красовского. По табели усадьба Стефана Красовского отнесена была ко второй местности. Мировой посредник пришел к выводу, что права Стефана Матвеевича на усадьбу в селе Борисове должны быть признаны, как в виду предоставленных им чиншевых квитов, так и в виду признания его прав вотчинником. 13 февраля 1894 года вместе с другими чиншевиками села Борисов Стефан Красовский прибыл в село Плужно, чтобы принять участие в заседании Острожского-Кременецкого по чиншевым делам присутствия. Там присутствовали мировой посредник 1-го участка и уполномоченный по делам княгини Яблоновской Е. Слешинский. В итоге они ни к чему не договорились. Стефан Красовский вместе с остальными чиншевиками села Борисов (представители 58 семей) отказался подписывать предложенные помещицей условия выкупа. Экономия предложила выкупить имеющиеся участки (небольшие, в основном, приусадебные, которых не хватало даже, чтобы прокормить семью) по завышенной цене (посчитав за каждым из чиншевиков недоимки за предыдущие годы), а также отказала чиншевикам в пользовании давними сервитутами (выпас скота в помещичьем лесу, собирание древесины, пользование озером). Чиншевики Борисова составили соответствующую жалобу, в которой изложили причины, по которым они отказались от условий выкупа [ГАРО, Ф.377, Оп.1, Д.5].

Первые десятилетия XX века

Итак, итогом более чем столетней истории поляков Правобережья, находившихся в составе Российской империи, была их сословная эволюция, – они прошли путь от беспоместных российских дворян в начале XIX века до крестьян и мещан в начале XX века. Кроме того, большая часть поляков региона утратила свою этническую специфику, – были ассимилированы соседями (украинизированы в сельской местности и русифицированы в городах). Другая же часть сумела сохранить национальную идентичность (главным образом, благодаря исторической памяти и католическому вероисповеданию). Практически неизменным на протяжении всего XIX века оставался только характер землевладения большинства поляков: они были чиншевиками. XX век готовил для них новые испытания…

Большая часть поляков Юго-Запада, как и другие этносы Российской империи, брала участие в Первой мировой войне. Некоторые были призваны летом 1914 года из запаса, некоторые, – как новобранцы, а некоторые, – как ратники ополчения, были призваны во второочередные полки. Материалы по ним можно найти в открытой базе данных по участникам Первой мировой войны https://gwar.mil.ru. Стоит отметить интересный момент: в 1917 году появляются новые бланки по приему раненных и заболевших солдат и офицеров, где фигурирует графа “народность”. Большая часть чиншевиков-католиков Правобережной Украины, служащая в российской армии, была записана, как поляки.

Офицеры 244-го пехотного Красноставского полка, 1915 год

После революции 1917 года поляки Правобережья, жители сельской местности, взяли участие в разделе земли помещиков; также многие наконец-то стали собственниками чиншевой земли, если до того момента не сумели ее выкупить.

Во время гражданской и советско-польской войны большая часть поляков оставалась в стороне от конфликтов, будучи аполитичными. Но отдельные польские семьи, проживающие на территории бывших Волынской и западной части Подольской губерний, активно и пассивно поддерживали польскую армию, видя в ней надежду на восстановление своих давно утраченных прав.

После Рижского мира западная часть Волынской губернии вошла в состав новообразованной Польской республики. Местным полякам, бывшим чиншевикам, выпал наконец-то шанс вернуться в потерянный когда-то культурно-языковый социум. Остальная часть Правобережья вошла в состав УССР.

После установления на Правобережной Украине советской власти в начале 1920-х годов, понимая свою непопулярность среди сельского населения, большевики в скором времени отказалась от своих старых методов принудительного взыскания сельхозпродуктов и дабы усмирить народ перешли к кардинально новой политике. В историю эта политика вошла как Ленинская НЭП (Новая Экономическая Политика) и она сделала свое дело. Крестьяне закончили пассивное и активное сопротивление советской власти, и перешли к своим традиционным дореволюционным занятиям. До конца 1920-х годов наступило затишье перед бурей. Многие польские семьи в этот период жили как никогда хорошо, благодаря честному и усердному труду: были налажены хозяйства и традиционные занятия.

В период с 1921 года по 1927 год сотни жителей пограничных районов, возили на продажу в такие города, как Острог, Ровно, Дубно, Львов, находящиеся в соседней Польше, сельскохозяйственные товары. Советская власть называла этот процесс контрабандой, так как юридически они незаконно пересекали новоиспеченную границу. 25 февраля 1927 года вышло постановление СССР «Об утверждении положения о государственных преступлениях против порядка управления». После этого торговые связи с Польшей инкриминировались как нелегальные контрабандные ходки во враждебное СССР государство. Наказанием за это могла быть высшая мера наказания – расстрел.

Из истории семьи Красовских

На фронт Дионисий Степанович был мобилизован летом 1914 года, как новобранец, – ратник 1-го разряда ополчения по мобилизации 22 июля 1914 года (так называемый «первый эшелон»). После этого он проходил военную подготовку на протяжении трех месяцев в одном из запасных пехотных полков. Ратников в отличие от запасных нижних чинов могли распределять куда угодно, так как они не проходили боевой подготовки и требовали дополнительного обучения (в ногу шагать, строем ходить, стрелять). После военной подготовки ратников распределяли по частям. Дионисий Степанович был зачислен в состав 244-го Красноставского пехотного полка и брал участие в наступлении в Карпатах зимой 1915 года, во время которого заболел и был направлен в госпиталь. Известно, что в июле 1914 года на фронт также был мобилизован двоюродный брат Дионисия, Лукьян Иванович Красовский, который служил в звании младшего унтер-офицера в 126-м пехотном Рыльском полку, и его двоюродный племянник, Андрей Данилович Красовский, который служил в звании старшего унтер-офицера в 7-м стрелковом полку. Известно, что первый получил ранение под селом Германов во время Галицийской битвы 18 августа 1914 года, а второй – был убит 25 августа 1915 года (даты по старому стилю). 20 сентября 1915 года из Проскуровского распределительного госпиталя Дионисий Степанович был направлен на лечение в Московский городской лазарет №1615, который находился под патронажем Московского городского общественного управления «Организация помощи раненным и больным воинам». История его болезни в документах значилась под номером 89, а характер болезни звучал как хронический бронхит. Какое время Дионисий Степанович пробыл на излечении в Москве, неизвестно. Известно лишь, что 8 октября 1916 года он был зачислен в Симбирскую команду выздоравливающих, которая располагалась, предположительно, также в городе Симбирск. После нахождения в Симбирской команде выздоравливающих Дионисий Степанович вернулся домой. Предположительно, он был демобилизован по причине подорванного здоровья. Менее вероятной версией является предположение, что домой он мог дезертировать. Как бы там не было, в начале 1917 года он должен был быть уже в родном Борисове, так как в конце 1917 года у него рождается сын Станислав. Дома Дионисий Красовский застал постепенно разрастающуюся гражданскую войну. Вскоре после Февральского переворота 1917 года в Борисове появились большевицкие агитаторы, которые быстро получили поддержку среди местных беднейших крестьянских масс. Так, в селах Острожского уезда начали возникать так называемые комбеды – комитеты беднейших крестьян. Данные организации сначала занялись разделом помещицких земель и имущества, а позже положили глаз на хозяйства зажиточных и средне зажиточных крестьян, которых принято было называть тогда кулаками. Кстати, именно комбедом был варварски сожжен дворец Яблоновских в соседнем от Борисова селе Плужно вместе с богатой коллекцией шедевров искусства и ценнейшим архивом (в котором хранились документы с информацией о борисовской малоземельной шляхте). С лета 1919 года село Борисов находилось под властью Второй Речи Посполитой. Польские войска под командованием Юзефа Пилсудского в союзе с Симоном Петлюрой предприняли попытку овладеть Киевом, который ранее захватили большевики. Поначалу кампания прошла успешно для союзников. Но уже в начале следующего 1920 года Красная армия, усиленная первой конной армией Буденного, начала контрнаступление, которое закончилось битвой под Ровно (2-10 июля) и Варшавской битвой (13-25 августа) Поэтому в июне того года в Борисове опять была установлена советская власть. В результате этих событий был подписан Рижский мирный договор. Согласно данному договору между Речью Посполитой и УССР устанавливалась граница, которая проходила по реке Збруч, реке Вилия и городе Отрог. При этом село Борисов с окрестными территориями и со всеми населяющими край поляками отошли к советской стороне. Во время контроля Борисова польскими войсками, Дионисий Степанович, как и другие местные поляки, помнящий и чтущий свое происхождение, сочувствовал и, в меру своих возможностей, активно помогал солдатам Пилсудского. Ведь, как сообщают источники, большая часть поляков Волыни и Подолья, происходившая от малоземельной польской шляхты, отличалась своеобразным патриотизмом и во время советско-польской войны поддерживала идею возрождения «своего» польского государства. Сотрудничество Дионисия Степановича с польской армией могло выражаться в разносторонних сферах. Так, не поддерживающий советскую власть и проводимую ею политику военного коммунизма, Дионисий Степанович взял участие в уничтожении польскими солдатами борисовской ячейки комбеда, ушедшей в подполье. Ведь его активисты были хорошо ему знакомы. Косвенную и немного искривлённую информацию об этом эпизоде мы находим в протоколах допроса свидетелей, которые проходили по уголовному делу Дионисия Красовского в 1937 году. Кроме вышеупомянутого эпизода также имели место и другие моменты: помощь в продовольственном снабжении польских солдат, а также помощь в ориентировании по местности. Тогда у борисовских поляков была надежда на то, что их селение станет частью молодого польского государства, но осуществиться этому было не суждено… После контрнаступления Красной армии и ухода в июне 1920 года польского войска с территории окрестностей Борисова, в селе опять начали восстанавливать советскую власть, которую через ряд драконовских нововведений тогда снова поддержало далеко не все население края. В лесных массивах региона начали собираться отряды, которые вели борьбу с советами. Подобный антикоммунистический отряд действовал в 1920-1921 годах и в Борисове, его возглавлял родственник Дионисия Степановича, Тадеуш Красовский. После введения НЭП и до конца 1920-х годов семья Дионисия Степанович жила хорошо, было налажено хозяйство. В период с 1921 года по 1927 год Дионисий Степанович со своим старшим сыном Иосифом, как и сотни других жителей пограничных земель, возил на продажу в город Острог, находящий в соседней Польше, сельскохозяйственные товары. Также Дионисий Красовский в то время вместе со старшими сыновьями периодически работал на лесоразработках, дополнительно зарабатывая деньги для своей большей семьи. В густых лесах, находящихся севернее Борисова, всегда хватало работы, и постоянно нужны были дровосеки. Некоторое время в период 1920-х годов Дионисий Степанович избирался на должность сельского исполнителя.

Политика коренизации в СССР

На период 1920-х годов приходится начало так называемой политики коренизации. Во многих населенных пунктах УССР, где проживала более-менее значительная доля поляков, были созданы польские национальные сельские советы, начальные школы, библиотеки, было запущено издание газет и журналов на польском языке.

На территории Житомирской области, как было упомянуто выше, был создан польский национальный регион – Мархлевщина, – или, как ее еще неофициально называли, Польская советская республика, как альтернатива существующей «буржуазной» Польше. Мархлевский национальный район в составе УССР существовал на протяжении 1925 – 1935 годов. Район был образован в составе Житомирского (с 1926 – Винницкого) округа на территории, населённой преимущественно поляками, потомками чиншевой шляхты. Центром района был поселок Мархлевск (до этого назывался Довбыш). В 1930 году район перешел в прямое подчинение УССР, а 1932 году вошел в состав Киевской области.

В районе было 55 польских школ, 80 библиотек и изб-читален, выходила газета «Marchlewszczyzna Radziecka» («Советская Мархлевщина»).Согласно Всесоюзной переписи 1926 года в районе проживало 40 904 человека, в том числе 28 332 (69,3 %) поляка, 7 734 (18,9 %) украинца, 3 575 (8,7 %) немцев, 1 016 (2,5 %) евреев, 145 (0,4 %) русских.

Также национальный польский район на протяжении 1932 – 1937 годов существовал на территории БССР, – Дзержинщина, – который населяли потомки польской шляхты Северо-Запада. Этот район был образован в западной части Белорусский ССР, на территории, населённой преимущественно поляками, составлявшими на момент образования 49,4 % от всего населения района. Центром района было назначено местечко Дзержинск (до этого носивший наименование Койданово), названное в честь известного большевика Ф. Дзержинского, происходящего из среднезажиточной польской шляхты. В районе также действовали польские школы и библиотеки, распространялись книги и газеты на польском языке. Польский язык использовался в местном делопроизводстве.

Однако вскоре отношение большевиков к национальным меньшинствам изменилось. 24 января 1938 года Оргбюро ЦК ВКП(б) предписало республиканским наркоматам преобразовать национальные (немецкие, финские, польские, латышские, эстонские и другие) школы, объявленные «очагами буржуазно-националистического влияния на детей» в обычные советские школы с преподаванием «или на языке соответствующей республики, или на русском». Коренизация был свернута: польские школы, газеты и библиотеки были ликвидированы.

Одновременно шла ликвидация национальных районов и национальных сельсоветов. 17 декабря 1937 года Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило Постановление «О ликвидации национальных районов и сельсоветов», в котором было сказано, что «многие из этих районов были созданы врагами народа с вредительскими целями» и предписывалось «ЦК КП(б)Украины, Дальневосточный, Алтайский, и Краснодарский крайкомы, ЦК КП(б)Казахстана, Крымский, Оренбургский, Ленинградский, Архангельский обкомы, на территории которых находятся национальные районы и сельсоветы, к 1 января 1938 г. представить в ЦК ВКП(б) предложения о ликвидации этих районов путём реорганизации в обычные районы и сельсоветы».

Мархлевщина тоже была ликвидирована, а большая часть ее населения была депортирована в Казахстан по национальному признаку. На их место в Мархлевский район были переселены украинцы. Район потерял статус национального и был переименован в Щорский район. В докладной записке И. В. Сталину секретарь Киевского областного комитета КПУ П. Постышев и председатель Киевского облисполкома М. С. Василенко сообщали: “Весной 1935 года, согласно Постановлению ЦК ВКП(б), выселено в отдаленные места Союза и переселено в отдаленные от границы районы Украины — 1188 хозяйств антисоветских и ненадежных элементов и доприселено в Мархлевский район 745 хозяйств проверенных украинцев-колхозников, ударников, отобранных в южных районах Киевской области. Эти мероприятия дали значительные результаты в укреплении Мархлевского района”. В том же документе его авторы обращались к Сталину с просьбой дать указание к выселению ещё 350 семей,что вскоре тоже было реализовано.

Дзержинский национальный район тоже был упразднён постановлением ЦИК БССР от 31 июля 1937 года, территория района была распределена между Заславским, Минским и Узденским районами. Большая часть польского населения района была депортирована.

Следственные дела, относящиеся к “Польской операции” НКВД

Коллективизация

Сворачивание НЭП и начало сталинской коллективизации стали для большинства польских семей роковыми. 1929 год стал для них началом их полного разгрома коммунистическим режимом. Так, 7 ноября того года в газете «Правда» была опубликована статья Сталина под названием «Год большого перелома», в которой утверждалось, что «крестьянин-середняк массово пошел в колхозы», а компартия и советская власть создали все условия для проведения массовой коллективизации. Пленум ЦК ВКП(б), что собрался через несколько дней после выхода статьи, поддержал такие установки и принял постановление о начале общей коллективизации в СССР. При этом крестьян, которые не поддерживали политики коллективизации и отказывались от обобщения форм ведения хозяйства, провозглашали кулаками. Кулаков должны были ликвидировать как «классово вражескую» социальную группу. Так, с конца 1929 года большая часть поляков, которые в своей массе были противниками коллективизации, была оглашена советской властью кулаками, а их семьи кулаческими. Материально-финансовой базой для колхозов должны были стать средства, изъятые в раскулаченных крестьян. В УССР операция массового раскулачивания началась с тайной телеграммы ЦК КП(б)У от 23 января 1930 года, в которой указывалось следующее: «Первое, приступить немедленно к мероприятиям против кулаков, с таким расчетом, чтобы до 15 марта их в основном окончить. Второе, мероприятия провести в пограничной зоне, густо населенные поляками, в первую очередь».

Но эти мероприятия натолкнулись в пограничной зоне на сопротивление со стороны крестьян, как украинских, так и польских, которое вошло в историю под названием «Волынки». На протяжении февраля-марта 1930 года крестьяне многих пограничных районов, у которых был отобран посевной материал и инвентарь, собирались возле новообразованных колхозов и начали силой забирать назад отобранное имущество. Подобные восстания, большая часть которых была зафиксирован на территории сел Шепетовской округи (в том числе и многих польских сел), были тогда подавлены с помощью оружия. Вступать в колхозы большинство поляков категорически отказывались. Отдавать честно нажитый инвентарь, скот и недвижимое имущество в коллективное владение они не имели ни малейшего желания. Тогдашние источники после проведения первой волны коллективизации начинают называть подобных крестьян единоличниками.

Антиколхозные волынки 1930 года дали свой результат. Сталин переложил вину относительно ряда правонарушений во время проведения насильственной коллективизации на местных руководителей. После этого на некоторое время была восстановлена добровольность при формировании колхозов, что привело к массовому выходу крестьян из них. Поэтому осенью 1930 года началась вторая волна коллективизации и раскулачивания, которая уже не прекращалась после. Известно точно, что большинство польских семей Правобережья по-прежнему отказывалась вступать в колхоз.

В условиях напряженных межгосударственных отношениях между СССР и Польшей того времени, представители польской национальности, проживающие в стране Советов, рассматривались как потенциальная «пятая колонна». Считалось, что Польша сразу же воспользуется ее активной помощью, если нападет на СССР. А вероятность войны между странами тогда была очень высока.

В 1932-1933 годах польские семьи, проживающие в Украине, вместе с украинцами пережили искусственный голод, во время которого понесли тяжкие безвозвратные утраты.

В середине 1930-х годов большинство польских хозяйств, как хозяйства крестьянин-единоличников, было обложено непосильным экспортным налогом. По этой причине массовым явлением была распродажа хозяйств в принудительном порядке. Советская власть, кроме земли, скота и инвентаря, отбирала и дома с хозяйственными постройками. Многие семьи, оставшись бездомными, начинали настоящую борьбу за выживание. В 1935 году отдельные польские семи были депортированы в юго-восточные регионы УССР.

Из истории семьи Красовских

В 1935 году, как позже рассказывал сам Дионисий Степанович, его хозяйство, как хозяйство крестьянина-единоличника, было обложено экспортным налогом в размере 3600 рублей, который оказался для него непосильным. По этой причине его хозяйство в принудительном порядке было распродано в том же году. Как об этом позже вспоминала жена Дионисия, Камилия Николаевна, советская власть, кроме земли, скота и инвентаря, у них также отобрала большой красивый дом и хлев, отдав эти постройки местным коммунистам, неким Черным. Дионисий Степанович, лишившись крова над головой и всех пожитков, остался вместе со своей многодетной семьей бездомным; некоторое время проживали они в доме своих родственников Пекарских. В 1936 году, – вскоре после раскулачивания, – Дионисий Красовский вместе с другими так называемыми «кулаками-экспортниками», Петром Ткачуком, Владимиром Равчуком и другими, был арестован и на протяжении шести месяцев содержался в Шепетовской тюрьме. Причиной их ареста служил все тот же отказ крестьян присоединяться к колхозу. В декабре 1936 года Дионисий Красовский был освобожден из заключения. Весной 1937 года он недалеко от их бывшего дома выкопал землянку в саду под грушей, там его семья некоторое время ютилась. Весной-летом Дионисий на лесоразработках зарабатывал деньги и осенью того года купил в соседней деревне Белотин хлев, который разобрал и перевез в Борисов. На основе стройматериалов, полученных из этого хлева, он построил для своей семьи у подножья холма небольшой домик. Стройка закончилась поздней осенью 1937 года. Параллельно с этими событиями, 1 декабря 1937 года, в районном центре, местечке Плужно, начальником местного отделения НКВД, младшим лейтенантом Патрушевым, было составлено постановление и подписан новый ордер на арест Дионисия Степановича… В тот день он со своей семьей как раз перебрался жить из землянки в новое жилище… Архивные документы, касающиеся раскулачивания семьи Красовских и ареста Дионисия Степановича, в трех томах хранятся в Государственном архиве Хмельницкой области.

Депортация поляков в 1936 году

На 1936 год приходится начало большой антипольской операции в СССР – депортация на Казахстан. Трудности коллективизации в пограничных районах, где советская власть вынуждена была действовать очень осторожно, подталкивали местных руководителей просить в адрес республиканской структуры выселить всех, кто сопротивлялся официальной политике. 17 января 1936 года политбюро ЦК ВКП(б) было принято решения переселить на Казахстан пять тысяч хозяйств (в апреле сего года их число увеличилось до пятнадцати тысяч) из Правобережной Украины с числа польского и, меньшей мерою, немецкого населения. Это мероприятие не имеет ничего общего с такими понятиями, как раскулачивание и коллективизация, характерными для Украины в целом. Депортация на Казахстан имела все признаки национального геноцида; депортировали польские семьи по национальному признаку (как кулаков и единоличников, так бедняков и колхозников). Сотни семей навсегда вынуждены были покинуть свою родину…

В Казахстане депортированные поляки получали статус спецпоселенцев, которые хотя и не были лишены гражданских прав, но не имели права оставлять свое место жительства и возвращаться в родные дома на Украине. Более того на Казахстане им запрещалось без специального разрешения оставлять территорию поселений, которые полностью подчинялись созданным спецкомендатурам, осуществляющим постоянный надзор.

Из истории семьи Красовских

16 апреля 1936 года секретарь Плужанского райкома Волошин сообщал, что 408 польских и 92 немецкие семьи из 18 сел были подготовлены к депортации. При этом из Борисова должны были депортировать 37 польских семей, общей численностью в 157 человек. В частности, на Казахстан из Борисова были сосланы старшие сыновья Дионисия Степановича, Иосиф со своей женой Анной и ее детьми от первого брака, и Марьян с женой Ядвигой. Сам Дионисий Степанович с женой Камилией и младшими детьми депортирован не был, так как находился в это время под арестом в городе Шепетовка. Кроме Красовских из села Борисова в Казахстан были депортированы родственные им семьи Пекарских, Козловских, Клосовских, Тимилевских и Зелинских. Подготовка к депортации началась 28 мая 1936 года. Чтоб лучше понять, как происходило это событие, приведем выдержку из Памятки уполномоченному Р.П.К. по проведению работы, связанной с переселением:

“С 28 мая 1936 года и до окончания работы уполномоченный должен находится в прикрепленном пункте и без ведома РПК с населенного пункта не выезжать. 28 мая в 10 часов утра уполномоченный должен присутствовать на инструктаже РПК и получить все указания и списки по переселению. После инструктажа он немедленно должен выехать в населенный пункт. В 6 часов вечера он должен собрать и провести совещание актива села (коммунистов, комсомольцев, состав президиума сельсовета и надежный актив из колхозников и трудовой интеллигенции), на котором должен подробно разъяснить задачи обороноспособности страны и укрепление границы и об одном из мероприятий правительства – переселении всех тех, кто не оправдал доверия советской власти и не проявил себя в укреплении границ и колхозного строя. Он должен разъяснить активу, что переселяемые направляются вглубь страны, в Казахстан, что им предоставляется ряд льгот и возможность на новом месте проявить преданность советской власти и колхозному строю. Далее он должен изложить перед активом задачи актива по содействию успешному выполнению данного мероприятия. В заключении он должен наметить план работы актива. На этом совещании списков, представленных к депортации, ни в коем случае нельзя было оглашать, уполномоченный должен был предупредить актив, что об этом будет известно завтра. 29 мая в 8 часов утра он должен был провести второе совещание актива (где повторялась беседа о задачах актива). Там он должен был объявить списки переселяемых (за исключением мононациональных польских сел Хотня Второго, Старого Гутиска, Малой Радогощи и Сторониче, эти списки объявлялись активистам которые были прикреплены к данным населенным пунктам, в отдельности). В заключении уполномоченный должен был обеспечить принятие активом решений, одобряющих данные мероприятия правительства, задачи актива по дальнейшему укреплению границы, развитие стахановского движения, по образцовой подготовке к уборочной и хлебосдаточной кампаний, и борьбе за высокий урожай и дальнейшее укрепление колхозов. В заключении намечался порядок работы актива и распределялись обязанности среди активистов по вызову лиц подлежащих к переселению (было поручено давать на одного активиста не больше 2-х семейств переселяемых). В 10 часов дня начинали проводить объявления переселяемым, организуя и проводя эту работу так, чтоб сразу объявлялось не больше 2-3 головам переселяемых, которым кратко, но ясно нужно было сказать о необходимости укрепления пограничной полосы и об одном из мероприятий, проводимых советской властью – переселение вглубь страны всех тех, кто не оправдал себя по выполнению этой задачи, после чего объявить им, что они подлежат к выселению. В заключение еще раз нужно было повторить причину переселения, что они переселяются в более отдаленные районы – Казахстан, как не проявившие себя в укреплении границы и колхозного строя, на что советская власть дает шанс им в дальнейшем исправиться и предоставляет колхозникам ряд крупных льгот, а единоличникам – возможность вступить в колхоз. Далее указывался порядок упаковки и отъезда (срок 5-6 дней, подробно объяснялись льготы по перевозке, и что могут взять с собой переселяемые: они имели право везти с собой скот, находящийся в их индивидуальном пользовании, а также птицу, инвентарь, личное имущество и продовольствие – хлеб, картошку, овощи и так далее). Группам хозяйств, состоящих в колхозе, колхоз выделял причитающиеся на их долю часть лошадей и к ним повозки и упряжь. Каждый переселяемый имел право сдавать на пункт загот-зерно хлеб и получать его на месте нового жительства, также разрешалось брать с собой некоторое количество прессованного сена. С отъезжающими колхозниками правление колхоза производило полный расчет причитающихся им на трудодни за 1936 год начисления, также производился расчет за оставляемые обработанные и посеянные усадьбы по оценке комиссии колхоза. Расчет производился и с единоличниками за оставляемые посевы и засеянные усадьбы, тоже по оценке комиссии колхоза. Со всех переселяемых должны были быть взысканы все числящиеся за ними государственные долги. Нужно было предупредить переселяемых, чтоб они заготовили в достаточном количестве продуктов и печеного хлеба с расчетом на 7-10 дней (12-14 дней). Нужно было объяснить наперед, что ко дню отъезда они должны были тщательно подготовиться и постирать белье, также объяснить порядок упаковки вещей – маркировка (чьи вещи писать подробно), и что помощь в упаковке и укладке будет оказано правлением колхоза. Разъяснялось, что за оставленную хату и хозпостройки им возмещение не дается, так как взамен на месте нового поселения они получат оборудованную хату и необходимые хозпотройки. Переселяемому объяснялось, что о дне выезда ему будет сообщено дополнительно, а также, что его имущество тщательно будет охраняться, как здесь на месте, так и в пути следования. За всякими справками переселяемые должны были обращаться к уполномоченному по переселению. Уполномоченный вместе с бригадой и активом должен был организовать помощь переселяемым в упаковке и сборе вещей, а также организовать санитарную обработку животных. После этого уполномоченный совместно с председателями сельсовета и колхозов должен был усилить охрану села, не допуская туда посторонних лиц – жителей других населенных пунктов, с целью организации прощаний; также не допускать наплыва людей с других сел с целью покупки продуктов и вещей. Кроме того нужно было принять все меры и ни в коем случае не допускать враждебных демонстраций, как со стороны переселяемых, так и со стороны им сочувствующих. При появлении лиц, противящихся этому мероприятию и пытающихся демонстративно выступить, следовало немедленно арестовывать таких и направлять в районный отдел НКВД. Нужно было тщательно изучать политические настроения, как положительные, так и отрицательные, как среди остающиеся части населения, так и среди переселяемых; конкретно учитывать и анализировать факты и попытки провокаций, принимая немедленно меры к оздоровлению политических настроений. Каждая хата переселяемого немедленно бралась на учет, возле нее выставлялась охрана для недопущения разрушений (вытаскиваний окон, вырывки полов, снятие дверей, разрушение печей и так далее) [ГАХмО, Ф.П.268, Оп.1, Д.134].

“Польская операция” 1937 – 1938 годов

Многие поляки, которые по тех или иных причинах, не были депортированы в Казахстан, были физически устранены в 1937 – 1938 годах. Так, 4 июля 1937 года «врагов народа» в пограничной зоне, которые сопротивлялись коллективизации, нарком внутренних дел СССР Ежов поделил на две категории: 1) наиболее вражеские элементы, что подлежали аресту и расстрелу в порядке административного проведения их дел через так называемые «тройки»; 2) менее активные вражеские элементы, что подлежали выселению в районы Севера. Многих поляков отнесли к первой категории… Инкорпорация их в коммунистическое общество советской властью рассматривалась, как невозможная. Были сфабрикованы тысячи ложных дел: участие в мифической “Польской организации войсковой”, предательство, антисоветская деятельность, шпионаж… Арестованных, которые сопротивлялись и не желали сознаться в якобы совершенных ими преступлениях, поддавали допросам. Часто они продолжались круглосуточно, применялись приемы физического влияния и шантажа. Измученные побоями арестованные признавали «антисоветские преступления». Ища «шпионов и контрреволюционеров», чекисты прибегали к подтасовкам и фальсификациям. Вранье вкладывалось в чужие уста. Свидетели, что проходили в криминальном деле, даже не догадывались о собственных свидетельствах, хотя на протоколах стояли, будто бы, их подписи.

Фото Зелинского Франца Фаустиновича из следственного дела, 1937 год

Сфальсифицированные обвинения, как видно из тысяч архивных уголовных дел репрессированных, массово применялось чекистами против представителей польской национальности и, вообще, против единоличников, которых проживали в пограничной зоне и не желали вступать в колхоз. Основной из задач властей, не считая коллективизацию, было уничтожение польского национального меньшинства в пограничном регионе, для чего использовались все меры. Поляки СССР считались вражеской национальностью, потому что олицетворяли соседнее государство, проводящее антисоветскую политику, – Польшу. В правительственных кругах вызывало недовольство открытое нежелание граждан польской национальности вступать в колхозы. Кроме того, поляки, в преобладающем большинстве, остались сторонниками своей исторической родины, и никакие пропагандистские мероприятия не способны были уничтожить в них веру предков.

Всего по так называемой «польской операции» на протяжении 1937-1938 годов в СССР было осуждено 139815 человек, из которых 111071 человек было расстреляно. С них 13078 человек было уничтожено в период с октября 1937 года по октябрь 1938 года в одной только Каменец-Подольской области. В результате к началу Второй мировой войны от когда-то большой категории населения остались поодинокие семьи, – главным образом, женщины, старики, подростки и дети…

Справка о реабилитации расстреляного в 1937 году Д. С. Красовского

Из истории семьи Красовских

Поздно вечером, 1 декабря 1937 года, к двору приехали чекисты, среди которых, в частности, был сотрудник местного НКВД по фамилии Клюс, а также житель села Плужно Кравец Иван, который выступал в роли понятого. Они произвели обыск и взыскали некоторые документы Дионисия Степановича, после чего арестовали главу семьи. Как позже об этом вспоминал со слезами на глазах его сын Флориан: отец в тот вечер первый раз взобрался на печь недавно построенного дома, чтобы погреться, как в окно постучали… В тот вечер жена в последний раз в жизни видела мужа, а дети – отца… Второй арест Дионисия Степановича планировался еще с лета того года. Ему инкриминировали статью 54 (часть 10) Уголовного Кодекса УССР от 1927 года, которая была посвящена контрреволюционным преступлениям. Часть 10 статьи приблизительно имеет следующее содержание: “За пропаганду или агитацию, которая заключается в призыве к уничтожению, подрыву или ослаблению советской власти или к учинению отдельных контрреволюционных преступлений, а также за распространение или изготовление или хранения литературы того самого содержания”. После ареста Дионисия Степановича его поместили в тюрьму НКВД села Плужно и сразу стали проводить допросы. Дионисий Степанович, не смотря на все античеловеческие приемы чекистов, своей вины не признал. Потом через несколько дней его вместе с другими заключенными перевезли в Шепетовскую тюрьму. Во время содержания Дионисия Степановича в Шепетовской тюрьме, его жена, Камилия Николаевна, каким-то образом узнала о местопребывании мужа. Вместе с другими женами арестованных она пошла пешком с Борисова в Шепетовку и понесла своему супругу передачу с продуктами. Но, когда они пришли к зданию тюрьмы, то было уже слишком поздно. Им сообщили о том, что их мужей увезли в неизвестном направлении. Это был последний земной путь Дионисия Степановича… Приговор ему был вынесен на судебном заседании 9 декабря 1937 года. Не смотря на фальсификацию большинства доказательств, приговорен Дионисий Степанович был к высшей мере наказания – расстрелу. Все имущество принадлежащее ему было конфисковано. В тот день аналогический приговор был вынесен еще для ста двенадцати человек. Приговор был приведен в исполнение 13 декабря. Недалеко от города Каменец-Подольского подлым выстрелом в затылок чекисты лишили жизни человека, который всегда жил честным и усердным трудом… Человека, которого любили жена и дети… Человека, который превыше всего в своей жизни ценил свободу… В тот роковой день вместе с Дионисием Степановичем был расстрелян еще 21 человек… Точное место захоронение его неизвестно. Дионисию Степановичу на момент смерти было всего 47 лет. Его жена, Камилия Николаевна, осталась вдовою, а дети – сиротами. О судьбе отца после его ареста 1 декабря 1937 года им не было ничего известно вплоть до 1994 года. Были лишь догадки, но ничего конкретного никто не знал…

Великая отечественная война

В 1941 году после начала Великой отечественной войны многие молодые поляки служили в партизанских отрядах. В частности, на севере современной Хмельницкой области действовало партизанское соединение под командованием А. Одухи.

С начала 1944 года после освобождения большей части Правобережной Украины от немцев некоторые поляки вместе с остальными местными жителями, пережившим оккупацию, были мобилизованы в Красную армию.

Присяга солдат Первой пехотной дивизии имени Тадеуша Костюшко

В 1943 году была создана польская Первая пехотная дивизия имени Тадеуша Костюшко, куда принимали этнических поляков, граждан СССР, а также польских граждан. Формирование дивизии началось 14 мая 1943 года в Селецких военных лагерях под Рязанью. Подразделения были вооружены советским оружием, также СССР предоставил боевую технику, снаряжение и отвечал за тыловое обеспечение польской дивизии. Обучение производилось по уставам Красной армии. Личный состав был обмундирован в польскую военную форму образца 1939 года, но с собственными знаками различия (в качестве кокарды был утверждён «пястовский орёл»). Обеспечение личного состава дивизии продуктами питания соответствовало нормам, установленным для советской гвардейской стрелковой дивизии. Семьи военнослужащих получали пенсии и пособия наравне с семьями военнослужащих Красной Армии, пользовались всеми налоговыми и иными льготами (в том числе правом на получение дополнительной материальной помощи и на земельные участки под индивидуальные и коллективные огороды).

Многие подростки-поляки, которые остались сиротами в 1937 – 1938 годах, к 1943 – 1944 годам, уже будучи совершеннолетними, были призваны в дивизию имени Т. Костюшко.

По состоянию на 5 июля 1943 года дивизия насчитывала 14 380 человек (из них 13 520 поляков, 439 евреев, 209 украинцев, 108 белорусов и 112 русских). 15 июля 1943 года (в годовщину битвы при Грюнвальде) бойцы дивизии приняли воинскую присягу, в этот же день «Союз польских патриотов» вручил дивизии боевое знамя красно-белых цветов с девизом «За вашу и нашу свободу!». В тот же день в связи с нехваткой командных кадров и технических специалистов (по состоянию на 15.06.1943 в наличии имелось 37,6 % от штатного количества офицеров) советское командование откомандировало в распоряжение Первой польской пехотной дивизии 325 советских офицеров (из них 150 офицеров были распределены на замещение должностей среднего командного состава дивизии). Одновременно началась подготовка польских командных кадров — 920 курсантов были направлены в советские военно-учебные заведения. Подготовка офицерских кадров проходила в Рязанском пехотном училище, 3-м Ленинградском артиллерийском училище (г. Кострома) и Рыбинском танковом училище; подготовка подофицеров проходила в полковой школе 1-го пехотного полка и в учебном батальоне дивизии. В результате, уже в августе 1943 года в дивизии было 60 % от штатного количества офицеров.

В составе дивизии поляки Правобережья в период 1943 – 1944 годов брали участие в освобождении от немцев Могилевской области (битва под Ленино), а также Киева. В марте 1944 года польские части на территории СССР были развёрнуты в Первую польскую армию. В составе этой армии дивизия участвовала в освобождении Польши, штурме Поморского вала и в боях на территории Германии (в том числе в штурме Берлина).

16-17 января 1945 года дивизия имени Т. Костюшко совместно с другими частями 1-й армии Войска Польского и советских 47-й и 61-й армии участвовала в освобождении Варшавы (при этом солдаты дивизии стали первыми солдатами, достигшими города).

Парад 1-й армии Войска Польского на ул. Маршалковской г. Варшава, 19.01.1945

После 1945 года большая часть солдат и офицеров дивизии вернулась по домам, обратно в Украину и Беларусь, но некоторые продолжили службу в Польской народной республике, оставшись там жить. В 1955 году дивизия была преобразована в 1-ю Варшавскую механизированную дивизию Войска Польского.

Из истории семьи Красовских

Примерно с конца 1943 года по 30 апреля 1944 года Демьян Денисович Красовский на должности бойца-партизана состоял в партизанском отряде имени Л. Берии, который входил в соединение под командованием А. Одухи. 1 мая 1944 года его мобилизировали в польскую армию, – Первую пехотную дивизию имени Тадеуша Костюшко, – в составе Первого белорусского фронта. В сентябре 1944 года Демьян Денисович принимал участие в первой попытке освобождения города Варшавы. 18 сентября во время напряженных боев он был контужен в предместье Варшавы, Праге. После ранения приблизительно до конца сентября он лежал в госпитале. На тот момент он имел звание ефрейтора. После выздоровления Демьян был направлен на обучение: с 1 октября 1944 года по январь 1945 года он обучался в Офицерской школе в городе Люблин, пройдя ускоренный курс. С января 1945 года Демьян Денисович опять в рядах польской армии, – в составе 1-й мотострелковой бригады 1-го панцерного корпуса Войска Польского, – уже в звании Гвардии лейтенанта (поручика) и командира взвода пулеметчиков. Указом Президиума Верховного Совета СССР “О награждении орденами и медалями офицеров и солдат Войска Польского” от 27 февраля 1945 года Демьян был награжден «Орденом Славы» третьей степени. С 16 апреля по 8 мая 1945 года Демьян Красовский воевал в составе Первого украинского фронта (Ниса-Дрезден). В том же 1945 году он был награжден двумя крестами Грюнвальда третьего класса, а также медалями «За Варшаву 1939-1945», «За освобождение Праги», «За победу над Германией». Личное дело Красовского Демьяна Денисовича хранится в Центральном архиве Войсковом, в городе Варшава. Большинство биографических сведений о нем было почерпнуто именно оттуда (особенно ценным документом является автобиография последнего). Кроме того, документы, касающиеся военной службы Демьяна Денисовича, хранятся в ЦАМО РФ.

Вторая половина XX века

В 1947 году в Казахстане на короткое время режим спецкомендатур был отменен и несколько тысяч польских семей успели вернуться на свою историческую родину. Но основная часть поляков Казахстана вернулась в Украину после 1954 года, когда режим спецкомендатур был полностью отменен. Но многие семьи остались на Казахстане, где их потомки проживают и поныне; возвращаться уже было не к чему: их дома и хозяйства были конфискованы в 1936 году. Возвращались, как правило те, у кого на Украине или Беларуси оставались родственники.

Семьи Пекарских и Добжанских, Казахстан, 2-я половина XX века

Те поляки, которые вернулись в Украину, проживая среди этнически близких украинцев, были подвержены новой волне ассимиляции. Во второй половине XX века появилось большое количество смешанных польско-украинских браков (ранее они были единичны), в результате которых дети утрачивали национальную идентичность предков.

Поляки Казахстана, которые решили там остаться, проживая среди этнически отдаленных казахов, сумели сохранить свою национальную идентичность лучше, чем поляки Украины; смешанные браки здесь были поодинокие, была сохранена римо-католическая вера. Языком общения казахстанских поляков стал русский.

Современность

С начала XXI века все больше этнических поляков Украины и Казахстана выезжает на проживание на историческую родину, – в Польшу. Для этого польское правительство запустило такие государственные программы, как выдача “карты поляка” и репатриация.

Потомки поляков Правобережья, Dom Polski в г. Киев

На данный момент на Правобережной Украине этнических поляков осталось очень мало. Согласно данным переписи населения 2001 года во всей Украине проживало 144 100 поляков. Ныне, на наш взгляд, эта цифра не превышает 50 000 человек. Это люди, как правило, старшего поколения. Младшие поколения, как было сказано выше, частично ассимилированы, частично покинули Украину и выехали в Польшу. Оставшиеся в Украине поляки стараются объединяться в территориальные культурные сообщества с целью сохранения исторической памяти и изучения утраченного польского языка. Подобные сообщества действуют в Киеве, Житомире, Хмельницком и других городах.

Продолжение следует.

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

Бовуа Д. Російська влада і польська шляхта в Україні 1793-1830 рр., – Львів: Кальварія, 2007
Бовуа Д. Шляхтич, кріпак і ревізор. Польська шляхта між царизмом та українськими масами (1831-1863), – К.: Інтел, 1996
Бовуа Д. Битва за землю в Україн Бовуа Д. Битва за землю 1863 – 1914. Поляки в соціо-етнічних конфліктах, – К.: Критика, 1998
Бундак О. Аграрний розвиток Волинської губернії в 1795-1861 рр., – Дис. канд.. істор. наук. – 07.00.01. – Львів, 1999
Буравський О. Поляки Волині у другій половині XIX – на початку XX ст., – Житомир: Видавницво ЖДУ, 2004
Гуменюк А. Міста Правобережної України в другій половині XIX ст., – К., 1993
Забелин А. Военно-статистическое обозрение Волынской губернии, – Киев: Типография Штаба Киевского Военного округа, 1887
Лисенко С., Чернецький Є. Правобережна шляхта. Кінець XVIII – перша половина XIX ст., – Біла Церква: Яніна, 2007
Максимов О. Участь Житомирського окружного суду у вирішенні справ чиншовиків в умовах судової реформи 1864 року// Література і культура Полісся, – Житомир, 2004
Михайлюк О., Кічий І. Історія Волині. З найдавніших часів до наших днів, – Львів: Вища школа, 1988
Нечаев В. Чиншевое право/ Нечаев В. // Энциклопедический словарь, – СПб.: Типография И.А. Эфрона, 1903
Оксенюк Р. Нариси історії Волині. Соціально-економічний розвиток, революційний та національно-визвольний рух трудящих (1861-1939), – Львів, 1970
Пойда Д. Крестьянское движение на Правобережной Украине в пореформенный период 1866-1900 гг., – Днепропетровск, 1960
Рудченко И. Записка о землевладении в Юго-Западном крае, – К., 1882
Селицкий А. Польская шляхта в социально-правовой системе Российской империи // Поляки в России: XVII-XX вв.: Материалы Международной научной конференции — Краснодар: «Кубань», 2003
Темірова Н. Поміщики України 1861 – 1917, – Київ: Критика, 2003
Чернецький Є. Правобережна шляхта за російського панування (кінець XVIII – початок ХХ ст.). Джерела, структура стану, роди, – Біла Церква, 2007
Шевчук А. Земельний устрій чиншовиків Волинської губернії за законом 1886 р. : політика царської влади стосовно національної меншини// Волинські історичні записки : збірник наук. праць / ред. Л. Дубровіна, – Житомир, Т. 1
Rychlikowa I. Deklasacja drobnej szlachty polskiej w Cesarstwe Rosyjskim, – PH, 1998.
Wł. Smoleński. Mazowiecka szlachta w poddaństwie proboszczów płockich i Drobna szlachta w Krolestwie Polskiem// Pisma historyczne, – Краков, 1901
Камінський А. Історія Речі Посполитої як історія багатьох народів, 1505-1795. Громадяни, їхня держава, суспілсьво, культура, – Київ: Наш час, 2011
Зашкільняк В., Крикун. А. Історія Польщі, – Львів: Кальварія, 2003
Шандра В. Київське генерал-губернаторство, – Київ, 2001
Яковенко Н. Українська шляхта з кінця XIV до середини XIX століття, – Київ: Основи, 1993
Незабитовский В. Замечания по вопросу о чиншевом владении в Западных гыберниях, – Киев, 1883
Zajaczkowski A. Szlachta polska: Kultura I struktura, – Warszawa: Semper, 1993
Chamerska H. Drobna szlachta w Krolewstwie Polskim, – Warszawa: Panstwowe wydawnictwo naukowe, 1974
Chwalba A. Historia Polski 1795 – 1918, – Krakow: Wydawnictwo Literackie, 2000
Имеретинский Н. Дворянство Волынской губернии// Журнал Министерства Народного Просвещения, – Шестое десятилетие, – Часть CCLXXXVIII, – Санкт-Перербург, 1893, – Август
Неупокоев В. Преобразование беспоместной шляхты, – Москва, 1999
Talko-Hryncewicz J. Z przeżytych dni 1850-1908, – Warszawa, 1930
Walewski W. Wspomnienia z Podola II Pamiętnik Kijowski, – London, 1966
Спогади Броніслави Красовської, Том 1, – Новосибірськ, 2017
Спогади Броніслави Красовської, Том 2, – Новосибірськ, 2019
Спогади Броніслави Красовської, Том 3// из семейного архива Красовских
Słownik geograficzny Królestwa Polskiego i innych krajów słowiańskich. T. 1, – Warszawa : nakł. Filipa Sulimierskiego i Władysława Walewskiego, 1880-1914

Александр О. Красовский

Наталья:

17.12.2020 в 00:16

Здравствуйте, Александр! С большим удовольствием прочитала Вашу статью и посмотрела выступление. Давно читаю Вас на Фейсбуке.Мои польские предки тоже жили на территории Житомирской области ( Псыщи, хутор Василевского,Болярка)многое из того, что Вы рассказываете в своей статье, я слышала из рассказов бабушки. Спасибо Вам за Вашу просветительскую деятельность!

Ответить
Наталья:

28.12.2020 в 19:06

Спасибо, очень подробно и доходчиво!
Подскажите, пожалуйста, за какой год следует искать док-ты, относящиеся к этому? :
“Процесс инкорпорации польской шляхты в российское общество продолжался несколько десятилетий. В результате шляхтичи были поделены на несколько категорий: первая (польские помещики), вторая (те, которые предоставили документы о своем происхождении) и третья (те, которые не предоставили документы, но продолжали пользоваться привилегиями российского дворянства). “

Ответить
1. Александр:
  
  28.12.2020 в 22:12
  
  Основной процесс инкорпорации шляхты проходил с 1795 по 1832 год, хотя отдельные роды признавались в правах дворянства и позже. Документы за этот период следует искать в фондах губернских дворянских депутатских собраний: это дела о подтверждении дворянства, именные списки дворян 1-го и 2-го разрядов, посемейные списки дворян 1-го и 2-го разрядов, Родословные книги, 1 и 6 части, протоколы заседаний ДДС. Также документы могут быть в фонде ЦРК в ЦГИАК и фондах казённых палат и уездных казначейств (посемейные списки).
  
  Ответить
Андрей:

09.03.2021 в 16:57

Здравствуйте, примерно в 1880 г. Сабина Красовская (р.1864) вышла замуж за Клементия Гронтковского (хутор Шабатов, Полянка, Барановский рн, Житомирская обл.). Не из вашего ли рода?

Ответить
1. Aleksander Krasowski:
  
  09.03.2021 в 20:12
  
  Нет, однофамильцы.
  
  Ответить
Lilia Claudel:

10.11.2023 в 21:18

Супер. Браво

Ответить

Добавить комментарий

Комментарии